После того, как снял свои "Сны" Акира Куросава, пересказывать привидевшиеся в ночных мечтах притчи страшно и неудобно - трудно равняться с мастером. Но я тоже вижу сны; для этого мне даже не обязательно засыпать: отвлечешься от будничной суеты, позволишь себе забыть, где ты, зачем, как ты здесь оказался в несезон, и воображение отправляется в свободное плавание, творит чудеса и ранит куда как больнее, чем явь - ведь наяву всегда можно тешить себя надеждой, что плохое пройдет, мечты исполнятся, а дерзания будут вознаграждены; во сне же - наоборот: трагедия бесконечна и безгранична, так же как счастье полно и безусловно. Подкорка бескомпромисна, и ни радости, ни отчаянию нет предела.
Так вот, с первого дня моего нынешнего приезда в Ереван, а прочие не в счет, я все чаще вижу один и тот же, сон, повторяющийся как наваждение, ни причин, ни смысла которого я не понимаю.
...В суботнее утро из дверей подъезда какого-то дома с богатым мраморным крыльцом, вроде тех, что бывают у ресторанов, загсов и судов, выходят четыре человека, и, взявши друг друга под руки, идут по улицам. Они необычно одеты: детали их платьев ускользают от взгляда, но на головах несуразные, сдвинутые на затылок, шляпы, и у одеяний то ли скомороший, то ли рыцарский настрой. Они сосредоточенно поют или декламируют что-то хором на знакомом, но непонятном языке, но песня их - не для других; так, будто совершают важный еженедельный ритуал, обязательный обряд, значение которого мне неизвестно, и, не замечая окружающих, так же, как, впрочем, и окружающие будто не замечают их, словно отгороженных от серой толпы невидимой гранью, они совершают свой обход по улицам Еревана, иногда вдруг оказывающихся московскими бульварами. Вот им встретился человек с черным саксофоном - таким, как будто его сделали из кларнета - четверо (среди них мужчины и женщины, но непонятно, кого сколько) останавливаются и после двух-трех фраз продолжают путь вместе с новым знакомцем, но их не становится больше - все те же четыре фигуры продолжают шагать по мостовой, как бы растворив в себе, вобрав в себя встречного. Я не следую за ними, но они встречаются мне вновь и вновь, и я понимаю, что я единственный, кому заметна эта странная марширующая по заполненным мрачными людьми улицам воодушевленная шеренга, что должно быть, это всего лишь моя больная фантазия создала их образы перед моими близорукими глазами, и просыпаюсь.
| Назад | Вперед |